Меж двух океанов

Глава 10 КУЛАК ИЛИ ЗАКОН?

Уставные предписания для часовых, расставленных по четырем углам двора, размельчают время с вечера до рассвета на десятиминутные интервалы. После каждого из них часовой  должен, доложить  начальнику,  что  он   бодрствует.Но так как покинуть пост нельзя, то все они друг за другом докладывают на расстоянии — ударом молотка по куску рельса.

Шесть раз за час.

Шестьдесят раз  за  ночь.

От этого призрака неусыпного звона рельсов нас в «двойке», по крайней мере в часы самого крепкого вечернего сна, спасала единственная деревянная дверь. Но после полуночи часовые побеждали сон.

Снова и снова напрягаем мы слух, стараясь уловить хотя бы отдельные слова из соседнего помещения. Это полицейский оператор коротковолновой рации тщетно взывает к директивам главного управления. В Либерии все еще не знают, как быть с нами.

Второй   день   в   тюрьме.

Мы уже вошли в обычную колею жизни за решеткой. Завтрак в начале шестого утра. В одиннадцать часов рис и фасоль, сваренные на воде. По четным дням вдобавок к этому суп и пятьдесят граммов говядины — разнообразие, радующее нас вдвойне: как дополнение к обеду и как жвачка не менее чем на час. После обеда — вода, подслащенная патокой из тростникового сахара. А вечером опять фасоль и рис. И так изо дня в день. На кухне пищу приготовляют раз в три дня, впрок. Это в тропической-то Либерия! Первый после варки обед даже понравился, несмотря на то, что фасоль была «помаслена» только солью. Ужин оказался слегка прокисшим, но мы его ели в силу необходимости и в предчувствии того, что нас ждет впереди. На второй день еда приобрела разные степени прокислости. Из глиняной миски можно было выбирать фасолины потверже — те не так быстро поддавались распаду. На третий день при виде совершенно прокисшей массы наши пустые желудки начало выворачивать. От завтрака до ужина можно было пить только разбавленную патоку да обеденный суп — если в календаре значилось четное число.

На четвертый день во дворе снова запахло свежим рисом и фасолью.

Второй обед земляки усладили нам многообещающей телеграммой: «В течение сегодняшнего дня вы будете освобождены».

Надежда вспыхнула  и...  погасла.

Третий завтрак мы жевали над черновым текстом очередной телеграммы. В тот же день пришел ответ: «Ходатайствуем перед президентом республики. В конце дня сообщим результат». Новая надежда, новое разочарование.