Меж двух океанов

Глава 10 КУЛАК ИЛИ ЗАКОН?

Пеон на минуту замолчал; голова его как-то ушла в пле­чи, взгляд был прикован к полу. А голос зазвучал вдруг сла­бо, по-стариковски:

—Через три дня приехали полицейские на конях, и я оказался здесь, в подземелье. За то, что я, дескать, бунтов­щик и коммунист.

— И в течение всех пятнадцати месяцев вас ни разу не допросили? — переспрашиваем мы, пытаясь поверить тому, что разум отказывается принимать.

Пеон только махнул рукой в сторону стоящих у стены скамеек.

— Видите? Вон Педро, тот молодой, кудрявый, что так хорошо поет наши старинные песни, — он сидит тут уже год. Парень возле него торчит здесь два или три месяца. Каждый из всех тридцати думал, что с ним что-то должны сделать. Но это прошло, поскольку день уходил за днем и ничего не делалось. Никакого следствия не велось, и ни одного человека не судили. Ни одного! А те два старика, — он показал гла­зами на угол в конце коридора, — оказались слабонервными. Они сошли с ума.

Сказав это, он глубоко вздохнул и некоторое время сидел неподвижно, будто каменное изваяние. В тишину коридора, нарушаемую командами со двора, где проводились строевые занятия, вплетается монотонный голос старика, одного из тех, в углу. Он сидел на скамейке, выпрямившись, и чи­тал библию. Пеон заметил наши взгляды, обращенные туда.

— Сколько я помню, он это делает изо дня в день. Его посадили сюда несколько раньше, чем меня. А второй рядом с ним — совсем конченый.

Седовласый старик, находившийся возле «чтеца библии», сидел на краю скамейки, сгорбившись, слепо глядя перед со­бой, и без устали раскачивался всем телом взад-вперед, взад-вперед.

В подземелье нет ни одного человека, который совершил бы преступление и был осужден. По воле коста-риканской полиции здесь сидят лишь политические заключенные, из ко­торых, вероятно, никто толком не знает, что такое политика и политическая деятельность.

А то просторное и удобное с санитарной точки зрения тюремное помещение наверху, в первом этаже, постоянно гото­во как можно теплее встретить привилегированных лиц, которых нельзя живьем погребать в подземелье. Эта тюрьма предназначена исключительно для воров, грабителей и убийц.

В середине дня к нам по коридору приплелся старик стражник и как бы невзначай вытащил из кармана телеграм­му, разумеется вскрытую.

— Анселка и Сикмунд! Это вам, из Мексики.