Меж двух океанов

Глава 6 ВО ВЛАСТИ «ЮНАЙТЕД ФРУТ»

От Панамы до Давида немногим меньше пятисот километров, расстояние, о котором в Южной Америке вообще не говорят. Если есть хоть какая-нибудь дорога, нажимают на газ, и — катись себе. Здесь же, в Панаме, полтысячи километров превращается в головоломку. Дорога на край света!  К черту на кулички!

—   Ну ладно, если вам кажется иначе, испробуйте это. Поезжайте туда! В худшем случае вернетесь и сядете на пароход, идущий в  Коста-Рику, прямо тут, в Панаме.

—   Видите ли, машина все-таки создана для того, чтобы ездить на своих колесах, пока можно. Поэтому возвращаться мы   не   будем.

Первые сто двадцать километров бетонного шоссе мы уже знали по двукратной поездке в Эль Валье. Несколько пыльных селений, замученных зноем и засухой, отроги внутриконтинентальных девственных лесов, маленькие поля тростника и кукурузы в долинах, рощи банановых деревьев и кокосовых пальм, а за ними большие полузасохшие пастбища и кустарники. Такова в общих чертах пятая часть пути от Панамы до   Давида.

Однако сплошным вопросом для нас были остающиеся триста восемьдесят километров. Дорожная карта вдруг вошла в роль Гарпагона. Ничего не показывает и ничего не говорит. Если вблизи от столицы на красную нитку бетонного шоссе были подряд нанизаны бусинки селений, то следующие длинные участки зияли пустотой. Большие белые места карты были прорезаны лишь пунктирной линией временной   дороги.

Раскаленный воздух дрожит над выжженными прибрежными равнинами. Впервые за многие месяцы путевой дневник без дела лежит в сумке. Нечего записывать. Иногда мы подсчитываем высохшие русла поперечных речушек и ручьев, «текущих» с северных гор к берегам Тихого океана. Кое-где на юге поблескивает гладь моря. И снова долгие десятки километров под знойным небом. А как бы хотелось высунуть из окна руку и подставить ее под сточный желобок! Да куда там! Крыша раскалена, как утюг.

Мимо машины проползают усталые тени деревни Пененоме, потом, через часик, Агуадульсе, Сантьяго... Разве дело в названиях? Все эти кучки глинобитных построек похожи одна на другую. Крыши из соломы или оцинкованной жести, на площади два-три каменных дома — и опять вокруг лишь пекло голой  сухой земли.

А когда у дороги, словно по волшебству, появляется пальмовый кустик или жидкая крона акации, нога невольно нажимает на педаль тормоза. Хоть на минутку бы лечь в тени, выбраться из-под раскаленной крыши, не подставляя при этом голову жаркому солнцу, закрыть утомленные глаза, вздремнуть, проспать пылающий полдень, но нет, нет! Взгляд падает на счетчик пройденного расстояния: до Давида еще две сотни. Мы должны быть там до сумерек.