Меж двух океанов

Глава 3 всемирный вокзал

Запуганные китайцы в своих лавках и дешевых столовых оправляются от погрома, учиненного им в 1941 году, и со страхом ждут, когда на них обрушится новый. В тот год правящие круги, невзирая ни на что, издали закон, по которому желтая кожа объявлялась преступной приметой. Конфискация имущества китайцев была проведена под видом невинной, но насквозь лживой, принудительной распродажи состояния, разумеется, по ценам, которые назначались самими покупателями и редко превышали десятую часть подлинной стоимости.

Один народ почти целиком исчез с лица Панамы. Четыре с половиной столетия назад он был хозяином в этой стране. Это панамские индейцы. Им пришлось отступить в малонаселенные и почти необжитые районы страны, чтобы не мешать носителям цивилизации.

Но нет в Панаме, вероятно, такого уголка, где не преобладали бы метисы, не считая, конечно, государственных учреждений, банков, страховых агентств, первоэкранных кинематографов, фешенебельных увеселительных заведений и клубов.

Лишь одно в Панаме не знает границ между странами и людьми, между языками и цветами кожи: деньги. И подвластная им торговля. В космополитическом торговом центре смешение народностей проявилось больше всего, оно превратилось в какой-то  бесцветный  гуляш  с сильным  привкусом и запахом денег.

Войдите в ресторан — и официант на первоклассном жижковском * жаргоне предложит вам порцию взбитых сливок и кофе. А после на том же чешском языке подсчитает стоимость завтрака так, что она будет в три раза выше цены обеда. Пройдите немного подальше, и вы увидите перед следующим домом сидящего на ковре бородатого араба, расхваливающего прекрасной работы чеканные ларцы, трубки и браслеты. В десяти шагах отсюда немец-оптик чинит очки, бинокли и затворы фотообъективов. До его мастерской через улицу доносится восточная музыка: это патефон в персидской лавке, забитой коврами. Рядом в витрине — выставка японской живописи, соперничающая по числу привлеченных покупателей с чарующе хрупкими  изделиями  соседей  индонезийцев.

К вечеру, когда над авенидой Сентраль вспыхнут цветные огни неона, город международной торговли неузнаваемо меняется. Наступает время вторжения солдат и матросов, туристов и обитателей богатых вилл предместий. На стоянках перед лучшими кинематографами остается добрая половина автомашин. Из открытых дверей баров несется рев патефонов и звон стаканов. Временами подвыпившие солдаты учиняют где-нибудь драку, вмешивается моторизованная военная полиция с белыми буквами «MP» на шлемах, забирает у ночных проституток постоянных клиентов — и ночная Панама продолжает безумствовать дальше, до рассвета.

Город людей, оторванных от родины, всемирный вокзал.